Основные тенденции противодействия терроризму

Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года характеризует терроризм как один из глобальных вызовов современности. Террористические атаки на США в 2001 году инициировали использование принципиально новых подходов в борьбе с терроризмом, а продолжение террористической деятельности во многих государствах, последними примерами которой являются террористические акты в Грозном в декабре 2014 года, а также в Париже в январе 2015 года, свидетельствуют о необходимости дальнейшего совершенствования антитеррористической политики. Ее научное обеспечение предусматривает изучение исторического и зарубежного опыта борьбы с терроризмом. Реализации указанного положения может способствовать исследование контртеррористической практики и выделение основных тенденций противодействия терроризму. Это позволит корректировать деятельность международных организаций, а также органов государственной власти по предотвращению терроризма и борьбе с ним.

Современная наука предлагает ряд трактовок термина тенденция. Синтезируя их, под тенденцией противодействия терроризму автор предлагает понимать направление развития противодействия терроризму, определяющее его основное содержание.

Анализ контртеррористической деятельности международных и региональных организаций, а также органов власти ряда государств позволяет выделить следующие основные тенденции противодействия терроризму.

Устранение терророгенных противоречий и конфликтов. Социальное неравенство порождает противоречия, ведущие к возникновению конфликта, в котором терроризм используется в качестве средства достижения целей. Устранение причин противоречий, лежащих в основе конфликтов, а также прекращение самих конфликтов является основной и наиболее перспективной тенденцией противодействия терроризму.

Положения конфликтологии определяют, что осуществление мероприятий социально­экономического, политического, идеологического характера способствует снижению уровня конфликтности в социуме. Исходя из них международные и региональные организации, а также органы государственной власти проводят мероприятия, целью которых является либо нивелирование потенциальных конфликтных ситуаций, либо снижение уровня конфликтности отношений. Подтверждением данному тезису может служить тот факт, что в международных и национальных документах, касающихся вопросов борьбы с терроризмом, четко задекларирована готовность устранять терророгенные противоречия. Например, план действий — приложение к Глобальной контртеррористической стратегии ООН признает, что существует ряд факторов, способствующих распространению терроризма, а один из разделов документа посвящен мерам по устранению указанных условий.

Тенденция устранения терророгенных противоречий и конфликтов четко прослеживается и на национальном уровне. Приоритет мероприятий социально­экономического, политического или иного характера определяется исходя из особенностей исторического развития и характерных черт функционирования конкретной политической системы.

Одним из последних примеров принятия наиболее действенных мер по снижению конфликтности отношений и предотвращению социального конфликта на национальном уровне является референдум о независимости Шотландии, проведенный в сентябре 2014 года. Шотландия осталась в составе Великобритании, поскольку 55,3% проголосовавших высказались против независимости.

Органы государственной власти России уделяют значительное внимание предотвращению конфликтов, следствием которых может стать использование терроризма. Приоритет мер предупреждения терроризма рассматривается в качестве одного из основных принципов противодействия терроризму. Реализацией указанного положения стало проведение в 2003 году референдума о Конституции Чеченской Республики. Согласно официальным результатам 96 % участвовавших в голосовании высказались в поддержку основного закона4, статья 1 которого определяет, что Чеченская Республика есть демократическое правовое государство в составе Российской Федерации.

Подобное единство мнений подкрепляется весомыми материальными стимулами. Бюджет Чеченской Республики с 2004 по 2007 год вырос более чем в три раза и в 2007 году превысил 40 млрд рублей. Практически 90% (по разным оценкам от 87 до 93 %) этой суммы составили перечисления из федерального бюджета. При таком финансировании бюджет Чечни сопоставим с бюджетом Ростовской области, население которой в 4,5 раза больше. Чеченская Республика финансируется практически на 90% из федерального центра вплоть до настоящего времени. Аналогичный подход прослеживается и в отношении иных регионов, для которых актуальна проблема терроризма. Например, Дагестан в 2014 году получил из федерального бюджета вторую по размерам дотацию - 43,2 млрд рублей8.

Анализ деятельности международных организаций, а также государственных органов власти позволяет охарактеризовать устранение причин терророгенных противоречий и конфликтов в качестве наиболее перспективной и действенной тенденции противодействия терроризму. Ее эффективность обусловлена выбором одной из трех наиболее конструктивных стратегий поведения в социальном конфликте: избегание, компромисс или сотрудничество.

Делегитимация терроризма. Краеугольным камнем делегитимации (придание объекту таких характеристик, которые не поддерживаются большинством) терроризма является использование идеологемы «терроризм». Рассматривать терроризм как идеологему позволяют следующие обстоятельства:

«расплывчатость» значения, о чем свидетельствует многообразие точек зрения на выработку дефиниции «терроризм», а также отсутствие унифицированных критериев его определения;

международная практика признания тех или иных субъектов террористическими не на основе четко определенных критериев, а в соответствии с политической прагматикой;

иллюзия понимания, создаваемая у реципиента информации о терроризме.

Внешним проявлением делегитимации терроризма является выработка его концептуальных и правовых основ, которые отражают оценочные суждения представителей органов государственной власти и значимых социальных групп относительно терроризма, а также содержания контртеррористической деятельности. Как правило, они закрепляются в концептуальных/доктринальных и нормативно­правовых документах.

Делегитимация терроризма осуществляется на международном, региональном и национальном уровнях. На международном уровне этот процесс реализуется прежде всего ООН, а также региональными организациями. На национальном уровне он прослеживается в деятельности практически всех государств, а не только тех, для которых проблема терроризма является наиболее острой. Данный факт объясняется необходимостью имплементации международных правовых норм.

Глобальная контртеррористическая стратегия Организации Объединенных Наций является наиболее значимым международным концептуальным документом по вопросам борьбы с терроризмом. Она содержит оценочные суждения в отношении терроризма - называет его одной из самых серьезных угроз международному миру и безопасности. Кроме этого, документ решительно осуждает терроризм во всех формах и проявлениях, кем бы, где бы и с какой бы целью он ни осуществлялся. В Концепции изложен общий для членов ООН стратегический подход в борьбе с терроризмом. Вкратце он заключается в неприемлемости использования каких бы то ни было его форм и проявлений, а также осуществлении мер по предотвращению терроризма и борьбе с ним.

Примером делегитимации терроризма на региональном уровне может служить заявление «О солидарной поддержке действий РФ по борьбе с международным терроризмом в Чечне», принятое Советом Межпарламентской ассамблеи СНГ 13.06.2000 г. В нем также дается оценка терроризма и определяются меры по борьбе с ним. В частности, в документе осуждаются как преступные и не имеющие оправдания все акты и методы терроризма, на территории какой бы страны и кем бы они ни осуществлялись, а также указывается на необходимость тесного взаимодействия государств - участников СНГ в противостоянии терроризму.

На национальном уровне мы выделяем два подхода к делегитимации терроризма. Первый предусматривает разработку концептуальных документов, касающихся противодействия терроризму, второй - нет. В обоих случаях обязательным элементом делегитимации терроризма является отражение вопросов борьбы с терроризмом в нормативно­правовых документах.

Использование первого подхода прослеживается в значительном количестве государств, среди которых ведущие мировые державы. Например, в США разработан целый комплекс доктринальных и нормативно­правовых документов, в которых дается оценка терроризма, а также перечисляются меры, принятие которых, по мнению сотрудников государственных органов Соединенных Штатов, может способствовать решению проблемы терроризма.

Значительное внимание разработке концептуальных и правовых основ противодействия терроризму уделяется в России. Они изложены в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года, Концепции противодействия терроризму в Российской Федерации, федеральных законах Российской Федерации «О противодействии терроризму», «О противодействии экстремистской деятельности», а также многих других.

В указанных выше документах дается оценка терроризма, а также излагаются основные подходы к контртеррористической деятельности. В частности, терроризм классифицируется как «идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий». Кроме того, определяются основные принципы противодействия терроризму, цель, задачи и направления развития соответствующей общегосударственной системы.

Второй подход к делегитимации терроризма на национальном уровне не предусматривает наличия концептуальных документов по вопросам борьбы с терроризмом. Его использование в ряде государств объясняется особенностями формирования их политики обеспечения национальной безопасности. Примером таких государств может служить Израиль. В еврейском государстве оценка терроризма и меры борьбы с ним изложены в нормативно­правовых документах, среди которых: «Положения об обороне (чрезвычайный период)», «Указ о предотвращении терроризма», «Закон о запрете финансирования терроризма» и др.

Делегитимация терроризма позволяет демонизировать терроризм, что способствует консолидации общества перед лицом террористической угрозы.

Централизация контртеррористической деятельности. В общем плане централизация представляет собой сосредоточение управления в одном центре, в одних руках. Как отмечают авторы «Современного экономического словаря», она предусматривает создание иерархической структуры управления, в которой преобладают вертикальные связи, при этом верхние уровни обладают определяющими полномочиями в принятии решений, которые строго обязательны для нижних уровней. В политологии под централизацией принято понимать сосредоточение власти в одном центре, подчинение единому центру.

Под централизацией контртеррористической деятельности мы понимаем процесс и результат организационных изменений, направленных на создание иерархической структуры, в которой полномочия по противодействию терроризму сосредоточены в едином центре. Единый центр, в зависимости от особенностей функционирования политической системы, может быть представлен либо специально создаваемым целевым органом, либо одним из государственных институтов, в задачу которого входит обеспечение национальной безопасности.

Централизация контртеррористической деятельности осуществляется на международном, региональном и национальном уровнях. В международных и региональных организациях, в компетенцию которых входит обеспечение безопасности, нередко создаются целевые органы, однако они не обладают инструментарием реализации своих решений. Эти инструменты находятся в распоряжении исключительно государств - членов международных и региональных организаций. Как следствие, международные и региональные целевые контртеррористические органы занимаются только вопросами координации контртеррористической деятельности.

Примеры международных и региональных целевых контртеррористических органов многочисленны. В частности, целевой контртеррористической орган функционирует в структуре самой авторитетной международной организации - ООН. Речь идет о Целевой группе по осуществлению контртеррористических мероприятий. Примером регионального целевого контртеррористического органа может служить Антитеррористический центр государств - участников СНГ.

На национальном уровне статус целевых контртеррористических органов имеет высокую степень вариативности. Как правило, в соответствии с законодательством эти органы являются координирующими. Однако на практике их статус определяется особенностями функционирования политической системы. Именно они устанавливают объем реальных, а не формальных полномочий, предоставляемых национальным целевым контртеррористическим органам, и определяют их роль и место в борьбе с терроризмом.

К государствам, в которых целевому контртеррористическому органу предоставлен наибольший объем полномочий, относится Российская Федерация. Формально Национальный антитеррористический комитет (НАК) представляет собой координирующий орган исполнительной власти. Однако реальные полномочия, предоставляемые ему, больше, чем задекларированные, что достигается за счет включения в его состав руководителей различных федеральных министерств, а также обеих палат парламента России.

В США централизация контртеррористической деятельности носит иной характер, поскольку предусматривает прежде всего создание межведомственного механизма противодействия терроризму. Он включает органы только исполнительной, а не государственной власти. Как следствие, объем полномочий, предоставленных целевому органу, значительно меньше.

Целевым контртеррористическим органом США принято считать Министерство, или Департамент, внутренней безопасности (Department of Homeland security). Однако такая точка зрения видится недостаточно обоснованной, о чем свидетельствуют основные направления деятельности и соответствующая им структура министерства. По сути, таковым является Национальный контртеррористический центр (National Counter­Terrorism Center), перед которым стоят две основные задачи: координация разведывательной аналитики, а также обеспечение стратегического планирования операций, направленных на предотвращение терактов.

К целевым контртеррористическим органам, которые наделены консультативными полномочиями, условно может быть отнесен Штаб по борьбе с терроризмом в Израиле. При схожести наименований Штаба по борьбе с терроризмом в Израиле, Национального контртеррористического центра в США, а также Национального контртеррористического комитета в России они значительно отличаются по характеру своей деятельности. В Израиле Штаб носит преимущественно вспомогательный характер, о чем свидетельствует список стоящих перед ним задач. Их изучение позволяет отнести рассматриваемую структуру к целевым контртеррористическим органам лишь формально.

Терроризм в Израиле рассматривается как одна из угроз национальной безопасности, сопоставимая в отдельных случаях с экзистенциональными угрозами. В связи с этим централизация контртеррористической деятельности осуществляется в рамках комплекса усилий, направленных на обеспечение национальной безопасности. Указанные обстоятельства дают основание отнести к целевым контртеррористическим органам в Израиле Штаб по обеспечению национальной безопасности - консультативный орган премьер­министра, в состав которого входит Штаб по борьбе с терроризмом.

Наличие и характер функционирования Штаба по обеспечению национальной безопасности в Израиле позволяют сделать вывод о том, что централизация контртеррористической деятельности в еврейском государстве предусматривает наделение соответствующими полномочиями не специально создаваемого целевого органа, а государственного органа, который занимает более высокое положение в иерархической структуре государственного управления.

В целом можно констатировать, что на международном, региональном и национальном уровнях наблюдается четкая тенденция к централизации контртеррористической деятельности. Она позволяет повысить уровень согласованности усилий, предпринимаемых международными организациями, органами государственной власти, органами местного самоуправления, а также структурами гражданского общества в интересах повышения эффективности противодействия терроризму.

Отказ от выполнения политических требований субъектов,использующих терроризм. Конфликты, в которых используется терроризм, имеют объективные предпосылки. В силу того, что участники конфликта нередко обладают несопоставимыми политическими, экономическими, военными и иными возможностями, речь может идти об асимметричном конфликте, в котором «слабая» сторона использует терроризм. Профессор Томского государственного университета Л. Дериглазова, ссылаясь на американского ученого Д. Стивенсона, отмечает, что у «сильной» стороны существует два варианта действий: либо капитуляция и переговоры с террористами, либо полномасштабная мобилизация.

В настоящее время в контртеррористической практике четко прослеживается приверженность второму варианту действий. Терроризм де­юре исключен из списка легитимных средств воздействия на оппонента, террористическая деятельность является противоправной, а политические требования, выдвигаемые ее субъектом, неприемлемыми.

Явно или латентно позиция, согласно которой политические уступки террористам недопустимы, задекларирована на международном, региональном и национальном уровнях. В частности, План действий - приложение к Глобальной контртеррористической стратегии ООН подчеркивает, что никакие обстоятельства не могут служить оправданием или обоснованием терроризма. Такая постановка вопроса свидетельствует о неприемлемости терроризма как средства борьбы и отказе от выполнения политических требований террористов.

Столь жесткая позиция значительно смягчается отсутствием унифицированных критериев определения терроризма и, как следствие, алгоритмом признания организации террористической. Для соответствующего признания необходимо согласие всех членов СБ ООН. Аналогичным образом террористическими признаются организации в ЕС. Соответствующее решение должен единогласно принять Совет Европейского союза.

Принципиально иной порядок признания организаций террористическими действует в ОДКБ. Фактически соответствующие решения государств­членов суммируются. Выполнение политических требований организаций, включенных в общий список, неприемлемо. Однако это не исключает возможности политического диалога с объединениями, не вошедшими в список организаций, признанных организацией террористическими, но рассматриваемыми как таковые иными субъектами мировой политики.

На национальном уровне Российская Федерация дает пример наиболее четкой позиции в отношении требований субъектов терроризма: одним из принципов противодействия терроризму является недопустимость политических уступок. Такой подход декларирует возможность использования органами государственной власти России лишь одной стратегии поведения в конфликте с актором, использующим терроризм, - соперничества, которое предполагает активное противостояние.

Формально иная ситуация сложилась в других государствах. Например, в израильском законодательстве не закреплен принцип недопустимости политических уступок. И хотя израильский премьер­-министр Б. Нетаньяху, желая подчеркнуть бескомпромиссный характер борьбы с терроризмом, заявляет: «Ни одно из правительств… не уступило требованиям террористов», - практика свидетельствует об обратном. Неоднократно осуществлялись так называемые сделки, в ходе которых в обмен на освобождение захваченных террористами граждан Израиль предоставлял свободу лицам, осужденным за преступления против безопасности государства.

В целом можно констатировать, что на международном, региональном и национальном уровнях декларируется отказ от выполнения политических требований субъектов, использующих терроризм в качестве инструмента обеспечения своих интересов. На практике выполнение данного требования определяется особенностями функционирования конкретных субъектов политики.

С одной стороны, отказ от выполнения политических требований террористов исключает возможность использования ими «слабостей сильного» и тем самым повышает эффективность контртеррористических мероприятий. При таком подходе переговоры с террористами возможны только в интересах решения тактических задач (предотвращение убийств заложников, их освобождение и т. п.). С другой стороны, по сути, это отказ от диалога с политическими оппонентами и ориентация на использование исключительно стратегии соперничества в конфликте. Тем самым формально исключается возможность иных стратегий поведения - избегание, компромисс, сотрудничество.

Ограничение информации о контртеррористической деятельности уполномоченных органов. Формирование указанной тенденции обусловлено стремлением субъектов борьбы с терроризмом минимизировать поступающую в СМИ информацию о деятельности субъектов терроризма. Тем самым террористы лишаются возможности достичь одной из промежуточных целей своей деятельности - получить освещение в СМИ. Кроме этого, деятельность уполномоченных органов носит конспиративный характер.

Такой подход прослеживается в различных государствах. Например, в Российской Федерации одним из принципов противодействия терроризму является сочетание гласных и негласных методов, конфиденциальность сведений о специальных средствах, технических приемах, тактике осуществления мероприятий по борьбе с терроризмом, а также о составе их участников.

Наиболее ярко тенденция ограничения информации о контртеррористических мероприятиях, осуществляемых уполномоченными государственными органами, наблюдается применительно к разведывательным структурам - инструментам, используемым государством в борьбе с терроризмом. Закон «О внешней разведке» в общем плане определяет, что одним из принципов разведывательной деятельности является «сочетание гласных и негласных методов и средств».

Более конкретно на закрытый характер деятельности уполномоченных органов указывает Закон «о Федеральной службе безопасности»: одним из принципов ее функционирования названы «конспирация, сочетание гласных и негласных методов и средств деятельности». Дополнительным подтверждением выдвигаемого тезиса служит тот факт, что порядок использования негласных методов и средств органами внешней разведки определяется федеральными законами и нормативно­правовыми актами, содержание которых согласно закону составляет государственную тайну.

Закрытый характер имеет контртеррористическая деятельность уполномоченных органов и в других государствах. Примером может служить деятельность разведывательных структур Израиля - Службы общей безопасности (ШАБАК) и Органа разведки и специальных операций (Моссад).

ШАБАК является одним из государственных органов, не обязанных обнародовать информацию о своей деятельности в соответствии с законом «о свободе информации», а закон «о Службе общей безопасности» определяет, что сведения о деятельности сотрудников службы являются конфиденциальной информацией.

Деятельность Моссад не менее закрыта, чем ШАБАК. Он функционирует в соответствии с внутренними правилами, имеющими закрытый характер.

Таким образом, можно констатировать, что стремление к ограничению информации о целях террористов, а также закрытый характер мероприятий, осуществляемых уполномоченными органами, определили тенденцию к минимизации информации о их контртеррористической деятельности, что позволяет существенно повысить ее эффективность.

Частичное осуществление контртеррористической деятельности внерамок правового поля. В международном сообществе отсутствуют единые подходы к определению терроризма. Поэтому документы, принимаемые ООН по вопросам контртеррористической деятельности, имеют преимущественно декларативный характер и допускают вариативность формулировок. Отсутствие четких критериев определения терроризма препятствует формированию правовой базы антитерроризма на международном уровне и ведет к использованию в области борьбы с терроризмом двойных стандартов.

Кардинально иная ситуация сложилась в национальных законодательствах, обеспечивающих борьбу с терроризмом. Четкость используемых в них положений позволяет вести речь о законности действий субъектов антитерроризма, их соответствии сформулированным в самом общем виде международным нормам.

Вопрос о необходимости соблюдения закона при осуществлении контртеррористической деятельности в условиях различных политических систем решается по­разному. Как правило, это является само собой разумеющимся, однако в некоторых государствах на это отдельно указывают документы нормативно­правовой базы. К таким государствам относится Россия, где законность названа одним из принципов противодействия терроризму.

Несмотря на декларируемую готовность государств соблюдать национальные законодательства, практика показывает, что в настоящее время прослеживается тенденция частичного выхода борьбы с терроризмом за рамки правового поля в интересах повышения эффективности контртеррористической деятельности. Автор выделяет ряд направлений контртеррористической деятельности, которые не соответствуют нормам права:

• нарушение презумпции невиновности;
• уничтожение террористов в качестве наказания за их действия;
• использование пыток в отношении лиц, причастных к терроризму;
• применение репрессивных мер в отношении родственников террористов;
• привлечение к борьбе с терроризмом органов, законодательно не уполномоченных принимать участие в контртеррористической деятельности.

 

Одно из основных положений презумпции невиновности предусматривает, что вина обвиняемого должна быть подтверждена соответствующим судебным решением. Однако законодательства отдельных государств противоречат принципу разделения властей и наделяют полномочиями определять вину органы исполнительной власти.

В качестве примера речь может идти об Израиле, где исполнительная, а не судебная власть принимает решение об объявлении той или иной организации незаконной или террористической. Согласно документам израильской нормативно­правовой базы - «Положениям об обороне (чрезвычайный период)», указу «о предотвращении терроризма» и закону «о запрете финансирования терроризма» соответствующими полномочиями обладают министр обороны, правительство и Министерская комиссия по вопросам обеспечения национальной безопасности. Аналогичный подход прослеживается и в ряде других государств.

Уничтожение террористов как средство наказания за террористическую деятельность, а не как средство предотвращения или пресечения террористических актов практикуется различными силовыми структурами. Примером может служить убийство сотрудниками Службы общей безопасности Израиля в 1984 году двух задержанных террористов, ранее захвативших пассажирский автобус.

Специальные методы ведения допроса (пытки) применяются при ведении контртеррористической деятельности уполномоченными органами в различных частях мира. Несмотря на то что такие действия, как правило, не получают освещения в СМИ, периодически информация о них становится достоянием общественности.

В частности, были обнародованы сведения об использовании пыток сотрудниками ЦРУ США. В докладе «Исследование Комитетом программы задержаний и допросов Центрального разведывательного управления», подготовленном Комитетом сената США по разведке, отмечается, что сотрудники указанного ведомства применяли чрезвычайные методы следствия (пытки) по отношению к подозреваемым в терроризме. Президент Соединенных Штатов подчеркнул, что США отказались от этой практики и не намерены применять ее в дальнейшем.

Обвинения в использовании пыток при ведении допросов достаточно давно звучат в отношении Службы общей безопасности Израиля. В 1999 году Верховный суд Израиля признал, что часть методов, применяемых ею при ведении допроса, являются незаконными и неприемлемыми. Однако подобная практика продолжается вплоть до настоящего времени. За период с 2001 по 2011 год юридическому советнику правительства было подано более 700 жалоб на использование пыток следователями Службы общей безопасности, однако ни одно уголовное дело по указанным случаям возбуждено не было.

Использование репрессивных мер в отношении родственников лиц, причастных к террористической деятельности, в зависимости от особенностей национальной нормативно­правовой базы может быть законным и незаконным. Например, «Положения об обороне (чрезвычайный период)» - документ израильской нормативно­правовой базы - предоставляет уполномоченным органам право разрушать дома родственников лиц, причастных к террористической деятельности.

Следует отметить, что в российском законодательстве данное положение не закреплено. Представляется целесообразным для выработки нормативно­правовой базы определить необходимость репрессивных мер в отношении родственников лиц, причастных к террористической деятельности.

К контртеррористической деятельности привлекаются отдельные субъекты, законодательно не наделенные соответствующими полномочиями. В качестве примера речь может идти о Моссад, правового обеспечения деятельности которого не существует вплоть до настоящего времени. При этом вероятность принятия в ближайшем будущем законодательного акта, регламентирующего деятельность указанной структуры, достаточно низка.

Возможность осуществления специальными службами контртеррористической деятельности за рамками правового поля, по нашему мнению, объясняется преимущественно закрытым характером их действий.

Осуществление контртеррористической деятельности за рамками правового поля либо полностью, либо фрагментарно ставит вопрос о критериях допустимости и целесообразности использования тех или иных форм борьбы с терроризмом. Изначально таковым должен быть закон - международный или национальный - как предписание о возможном и неприемлемом в общественных отношениях.

В условиях, когда правовые нормы не являются определяющими, единственным критерием остается мораль. Определение норм морали субъективно. Философ С.Л. Франк свою работу «Фр. Ницше и этика «любви к дальнему» начинает с утверждения о том, что не существует единого морального постулата, на основании которого можно было бы четко разграничить, что есть добро, а что зло. В результате очевиден вывод об отсутствии четких границ между допустимым и неприемлемым в борьбе с терроризмом.

Данный вопрос решается в соответствии с особенностями функционирования политической системы конкретного государства, а также нормами морали, принятыми в том или ином обществе. В любом случае ощущение моральной правоты является обязательным условием признания конкретных субъектов террористическими и принятия в отношении них конкретных мер.

Возможность игнорирования презумпции невиновности, уничтожение террористов в качестве наказания за их действия, использование специальных методов допроса по отношению к лицам, причастным к терроризму, применение репрессивных мер в отношении родственников террористов, а также привлечение к контртеррористической деятельности органов, законодательно не наделенных соответствующими полномочиями значительно повышает возможности государственных органов. В краткосрочной перспективе указанные меры могут дать положительный эффект. Однако их противоречие требованиям закона представляет собой нарушение наиболее значимых принципов функционирования государства и международного сообщества, что является фактором, способствующим усугублению конфликта, в котором используется терроризм, а также возникновению новых, более масштабных социальных конфликтов.

Таким образом, выделение и изучение основных тенденций противодействия терроризму позволяет сделать некоторые выводы.

Во­первых, наиболее эффективной и перспективной тенденцией является осуществление мер по устранению причин терророгенных противоречий и конфликтов, поскольку это позволяет предотвратить и прекратить использование терроризма на различных стадиях протекания конфликта.

Во­вторых, делегитимация террористической деятельности, ее централизация, отказ от политического диалога с террористами, ограничение информации о деятельности уполномоченных органов, в том числе в отдельных случаях за рамками правого поля, свидетельствует о появлении политической мимикрии. Появление у терроризма и противодействия терроризму некоторого сходства позволяет констатировать их единую природу как инструмент политической борьбы.

Полковник В.В. Зеленый, кандидат политических наук, vm.milportal.ru